В моей первой жизни было все иначе

В моей первой жизни было все иначе,
Было много солнца, ветра и любви,
А теперь — похмелье, от бессилья плачу,
До безумья жалко золотые дни.

Дни саднящей боли, унижений раны,
Круг бездарных будней доконает нас.
Трудно жить в неволе, но молчат капстраны,
Обойдется, видно, без меня Парнас.

Снег искрит волшебно, как фата на елке,
Но топор иголкам не заменит свет,
Страшно жить на свете, когда рядом волки,
Но надежен кодекс, в нем просвета нет.

Не болит у дятла голова от тряски,
Лишь осина может весь свой век дрожать.
Человек не может без любви и ласки,
И жестоко в тюрьмах долго нас держать.

Что же сотворили вы с народом русским?!
В лагерях сгноили вы России цвет,
Хорошо пожили вы кружочком узким,
Но подходит, суки, час держать ответ!

Верю, будет время, — ваш покой нарушим,
Молодое племя вам не запугать.
Долго вы доили часть шестую суши,
Хватит, надоело деликатничать!

Вся страна пахала, — вы снимали пробу,
Но лапшу устали мы с ушей срывать,
Красну матерь вашу ж-жахнем крышкой гроба,
Чем красней, тем глубже будем зарывать!

Слушали мы долго ваши обещаться,
Коммунизма ждали — мать его ети!
Ну, а что споете, мрази, на прощанье —
Интерваршельезу? Или бог прости?

Эх, дожить бы только до Армагеддона,
В пупкари пошел бы — красных охранять,
Перестал бы вовсе ночевать я дома,
Ну-ка, попытайся от меня слинять!

Хлопну, как козявку, хватит, натерпелся.
И устанешь, падла, братьям ксивы слать,
Что, не очень сладко? Ты тогда наелся,
А теперь попробуй «искру» высекать!

Кончатся невзгоды, станет жизнь прекрасна,
Паразитам — пшенку, работягам — благ!
Лишь бы за забором реял бы не красный,
А любого цвета — справедливый флаг.

                                                               1990 г.